Чудо Барковой мельницы. Достопримечательность района пришла в запустение ещё в 2005 году

Река Оскол, довольно широкая и глубокая, течёт с севера на юг. Не доходя до села Подковзино около 400 метров, почти что под прямым углом она поворачивает на запад, образуя «колено». В 300 метрах от него делает поворот на юго-запад, к подошве горы, покрытой дубовым лесом, с древним поселением «Городище». Севернее угла, вверх против течения в 800 метрах, Оскол раздваивался, и вторая его половина несла свои воды под прямым углом на запад к другой горе, которая покрыта лесом. Позже там возник меловой карьер «Крейдище»: ежегодно здесь выбирали мел для строительства и укрепления плотины. Достигнув подошвы горы, река поворачивала на юго-восток и, не доходя до основания второй горы, вновь омывалась рукавом, образуя одно русло, с островом между ними. Природа живописная, и именно это место облюбовал Михаил Никитович Барков для строительства двух деревянных мельниц.

Карточный миф

Возводили мельницы люди пришлые: механик Дмитрий Марченко, кучер-конюх Сергей Гаркавцев, мастер столярных и плотницких дел Иван Гаркавцев, мукосеи Свирид Беленко и Пётр Беленко, вальцевой Фёдор Лотков, крупчатник (техрук) Иван Ильченко. Мои дедушки – Ефим Кузьмич Остапенко, Никита Савельевич Самофалов, и отец Павел Ефимович, нанимались к Барковым извозчиками и перевозили стройматериалы, то есть бревна, и станки. Отец непосредственно участвовал в строительстве, а затем всю жизнь проработал на мельнице, поэтому много я узнал непосредственно от него. Беседовал я и со старожилом Петром Александровичем Кравцовым. Они называли фамилии директоров, но я их запамятовал. Помню только последних руководителей довоенного периода – Дюканова и Пискунова.

Итак, в селе Подковзино было построено две мельницы: одна 5-этажная, на воде и сваях, а вторая, от которой ныне остался пустой деревянный каркас, – на фундаменте, 6-этажная. Оба порта ее соединялись галереей, по которой были протянуты каналы, выполняющие функцию приводных ремней. Под галереей находилась водяная турбина. Под нее был проведен канал между малым и большим корпусами мельницы. Берега канала выложили точеным дубом и скрепили железными скобами (такими же, из каких были построены мельницы и 5 огромных амбаров). В большом корпусе (6-этажном) был установлен одноцилиндровый «Крупповский» двигатель. Турбина и двигатель взаимно помогали друг другу в случае недостатка мощности в малом или большом корпусах. Мельницы и амбары строились с 1910 года и были пущены 30 августа 1914 года. Как утверждают старожилы, на следующий день началась война России с Германией (т. е. 31 августа 1914 года).

Михаил Никитович не был купцом. Это был грамотный, мастеровой и деловой человек. Как утверждали его рабочие, сам был и прорабом, и при необходимости трудился наравне с рабочими. Женился он на дочери новооскольского банкира Дерябина, который не одобрял неравного брака, но его супруга была целиком на стороне дочери и её жениха и делала всё возможное для воссоединения влюбленных. На приданое жены Барков купил дом с постройками у князя Подковзина, а также луг и часть леса, который по сей день носит имя «Барковая дача».

То, что мельница была выиграна в карты – миф. Михаил Никитович не играл и не пил, ему было не до этого. Представьте себе каждодневный объём его работ: вставал на рассвете и ложился поздней ночью. Слухи о том, что он выиграл мельницу, распустили любители картежной игры ведь где карты, там и ежедневные попойки. Мол, знайте нас: «Мы, хоть играем и кутим, но дело знаем, как знал его Барков».

Технологии на селе

В начале 1910 года приступили к разборке деревянных построек. Это был колоссальный труд, выполняемый вручную: бревна метили, чтобы не перепутать при сборке как пяти-, так и шестиэтажных зданий и пяти амбаров. После этого началась перевозка овальных дубовых бревен из Конопляновки в Подковзино. В этом были задействованы жители близлежащих сёл – Коровино, Афоньевки и Трубецкого. Приказчики местного помещика Бибикова не чинили помех крестьянам заработать.

«Крупповский» двигатель разгрузили с поезда на площадку станции Бибиково. К мельнице эту громадину тянули лошади и люди более месяца. Это было небывалым зрелищем. Всё делалось вручную: под двигатель подкладывали бревна, железные листы. За сутки проходили всего 100 метров, а расстояние от станции до реки составляло 5 километров. Наконец, двигатель доставили и установили. В августе 1914 года осуществили пробный запуск мельницы. Руководил им механик Дмитрий Егорович Марченко. А до этого из хвороста и грудок мела через реку Оскол построили плотину, мост и шлюзы. Напротив, них в лесу открыли меловой карьер, откуда брали материал для ремонта плотин. Закрыв шлюзы, пустили воду в канал с турбиной. Закрутились жернова в малом корпусе, загорелись электролампочки.

Малый пятиэтажный корпус выпускал муку простого помола. В большом было установлено 12 или 9 вальцевых станков. Здесь осуществлялся сортовой помол: высший, первый, второй сорта и отбиралась манная крупа. Нескончаемым потоком потянулись к мельнице обозы с зерном на волах и лошадях. Люди по нескольку суток проводили в ожидании очереди на помол. Вскоре начало поступать зерно с Кубани, Ставрополья, Поволжья. Доставлялось оно вагонами по железной дороге на станцию Бибиково, оттуда – к мельнице и обратно. Шла война. Пошли и государственные заказы. Предприятие росло вместе с доходами не по дням, а по часам – построили просорушку и крупорушку, в мельничном дворе – пекарню.

В дальнейшем планировалось подведение железнодорожного полотна к мельнице. Построили дома для рабочих, выросли две улицы индивидуальных застройщиков. Это было накануне октябрьских дней 1917 года, но уже в самом начале года поставки зерна из Кубани, Поволжья осуществлялись нерегулярно, а вскоре и совсем прекратились, госзаказ не поступал, число местных помольцев резко сократилось. Постепенно мукомольное предприятие становилось убыточным.

Наступили смутные времена

Остатки продукции забирали конники, как белые, так и красные. Летом 1918 года, когда уже колосилась рожь, Барков, в крестьянской одежде, с котомкой и палкой в руках, покинул родное поместье. Уже после стало известно, что он и его родной брат оказались в Донбассе, где и умерли в 1950 году. Но это было потом, а в начале прошлого столетия в наши края пришла Советская власть. Село Подковзино было переименовано в Новоивановку, а село Трубецкое – в Староивановку. Мельница стала Новоивановской, а в простонародье ее до сих пор величают «Барковой». 

Назначались новые директора-временщики. Жили они в новом доме, а старый барковский каждый переделывал на свой лад: то на 6, то на 4 квартиры. Внутренние перегородки убирались и ставились новые. Нетронутым оставался лишь внешний каркас дома. В 30-х годах остепенились, сделали из него одну квартиру, одну кухню и половину отвели под клуб. Каждое лето здесь размещался дом отдыха. Мельницы продолжали работать. Из семей рабочих создавали художественную самодеятельность, организовали струнный оркестр. Трудились в 30-х годах в три смены.

В 1937 году были арестованы директор Дюканов, завхоз Решетняк, рабочий Романцов, а главбух Бондаренко, не выдержав, повесился. Это было началом репрессий. От Дюканова и Романцова к нам не пришло ни одной весточки. Директором был назначен Пискунов. Чуть ли не ежедневно происходили обыски у рабочих мельницы. В домах боялись держать даже горсть муки. Жизнь стала безрадостной. Им приходилось голодать, так как они остались без запасов продуктов. Так продолжалось до самого начала войны.

«Ни грамма хлеба врагу!»

Такой клич бросили осенью 1941 года. На Новоивановскую мельницу завезли две бочки керосина, демонтировали станки, по хлебным нивам бродил брошенный украинский скот, горели необмолоченные скирды хлеба. Кругом полыхали огненные зарева, по всей округе стоял запах гари. Когда уже все было готово к поджогу, откуда‑то налетела кавалерийская часть и расквартировалась в мельничном дворе. Склады и амбары доверху были забиты мукой и зерном. Красноармейцы тащили всё изголодавшимся лошадям, грузили в повозки, а командир этой части запретил жечь производство и распорядился вылить керосин на землю. Поступило указание: продукцию продать, деньги сдать, оставшееся сжечь. Директор Пискунов был рад, что не забрали у него лошадей, и подался в эвакуацию, не дождавшись окончания разразившегося конфликта. А тут ещё огромная сумма денег от продажи продукции неизвестно куда делась. Так, Новоивановская мельница была сохранена. В 1942 году немцы форсировали Дон, а на мельнице продолжали трудиться в неведении. Никто никуда не эвакуировался, рабочие оставались у станков.

О малом корпусе

За год или чуть больше до начала войны воды Оскола рядом с искусственным тоннелем проделали подземный, более широкий и глубокий. Еще до этого специалисты замечали, что турбина не даёт прежней мощности, но никто не мог подумать, что природу не обманешь – воду невозможно повернуть вспять. Глубокой зимней ночью тоннель рухнул. Машинное отделение большой мельницы повисло над пропастью, часть фундамента оголилась. К счастью, обошлось без жертв, так как малый корпус работал в одну смену.

Галерея и турбина рухнули в пропасть. Малый корпус дал крен. Пятиэтажную мельницу разобрали, собираясь восстановить. Она долго лежала во дворе, но, к сожалению, её по бревнышку растащили. Очередным паводком плотину размыло и прорвало. За ненадобностью, её никто не восстанавливал. Уровень воды в Осколе упал на несколько метров. Это место постепенно превратилось в цепочку болот.

После освобождения района от немцев мельница сразу включилась в работу. Хлеб был нужен стране и фронту. Люди трудились в три смены под руководством Афанасия Яковлевича Евдошенко. При нём мельница преобразовалась в мукомольный комбинат. 1943–1962 годы были для него самыми плодотворными. За сутки перерабатывалось от 75 до 100 тонн зерна. Открылось подсобное хозяйство, где были свиноферма, коровы, лошади, пасека. Затем к нему присоединили плодопитомник и районный пищекомбинат. Крыши мельницы, жилых домов и амбаров ежегодно ремонтировались. Рабочие имели всё, в чём нуждались: зерновые отходы, молоко, поросят, яблоки, арбузы, огурцы, помидоры, морковь, капусту (разумеется, за плату или в счёт неё). Мука затаривалась в специальную мешкотару и отправлялась в Москву и на экспорт. 

О чуде Барковой мельницы

Шестиэтажное здание, постоянно вибрирующее от работы станков, в течение почти столетия не давало ни осадка, ни перекоса. В машинном отделении пробили скважину, из которой вода насосом подавалась на шестой этаж для обмывки и замочки зерна. Работало деревянное сооружение, сделанное без единого гвоздя, безотказно, исключая мелкий ремонт. В 1960–64 годах возникли затруднения с зерном. На помол муки было отпущено всего 100 тонн ячменя в месяц. По сравнению с прошлыми годами это ничто. На другие мельницы области были даны огромные планы, но помол ячменя у них не получился, а на Барковой мельнице сразу выпустили качественную продукцию, ведь она была предназначена для размола любых зерновых культур, вплоть до гороха. Не чудо ли это? 

Устояла в войну, но погасла в мирное время

Последующие директора провели разбазаривание этого технического шедевра. Исполнять обязанность назначили молодого специалиста Александра Литвищенко, совершенно не имеющего опыта работы в мукомольном деле, он работал около года. Затем прислали руководителя из Чернянского района – Осадчего, который правил всего несколько месяцев. При нём намного уменьшилось количество бочек, ящиков и прочего хозяйственного инвентаря. Работа его не устраивала, и он был переведён в другое место. И снова заместителем директора назначили Литвищенко. Затем директорствовал работник райкома КПСС Богачёв, который продержался всего несколько месяцев и был уволен. И опять вернули прежнего директора. Затем во главе комбината поставили работника Волоконовского заготскота Илью Савельевича Ильяшова. Проработав полгода, он рассчитался. И только потом директором окончательно был утвержден Литвищенко, работавший вплоть до своей трагической кончины в 1984 году. За его убийство так никто и не ответил.

Все вышеперечисленные то ли не хотели, то ли не умели работать, но себя не забывали. Оборудование не менялось, количество вальцевых станков уменьшилось до минимума, а оставшиеся 2–3 станка работали не по схеме, а на износ. Лошадей, коров и свиноферму ликвидировали, пасеку продали. Барковский сад и плодопитомник передали колхозу. Яблони, груши, смородину заглушили дикие деревья. Уход за садом не велся в течение нескольких десятилетий, земля не распахивалась. Крыши мельницы, складов, жилых производственных помещений, клуба ни разу не ремонтировались, что привело к их разрушению. Мука, изготовленная на станках по упрощённой схеме, спросом не пользовалась.

Первым рухнул усадебный дом. Такая же участь постигла амбары и склады. «Крупповский» двигатель из‑за неправильной эксплуатации стал барахлить. По решению областного пищевого управления был установлен электродвигатель. Так, за «смертью» вальцевых станков и амбаров, умер и «Крупповский» двигатель, служивший верой и правдой более 50 лет, вплоть до 1970 года.

Видя «раскулачивание» производства, Белгородское управление, с согласия Волоконовского райисполкома, передало мельницу на баланс Новооскольскому мелькомбинату. Этим же приказом главбух была переведена на ту же должность в Новооскольский мелькомбинат, а Литвищенко стал начальником новоивановского цеха.

В 1979 году наш район был вынужден выкупать мельницу. Автотранспорт и другие моторы остались в Новом Осколе. Её передали в ведение Волоконовского сельпрома. Заведующим был назначен местный житель, конторский рабочий Егор Алексеевич Лазько – человек серьезный, с житейским опытом, трудолюбивый и честный. Ему пришлось восстанавливать мельницу практически с нуля. Но функционировала она недолго, всего 1,5 или 2 года, и была закрыта на долгое время. В 1990 году её передали на баланс АО «Колос», и она продолжала стоять на замке.

Примерно в середине 90-х её взялись восстанавливать под руководством Михаила Лупкина и пенсионеров, бывших работников мельницы: Егора Алексеевича Лазько – до закрытия заведующий, механика Ивана Егоровича Чуркина, вальцевого Федора Павловича Осадчего. Мельница приобрела рабочий вид и была пущена. Первоначально помольцев было много. Мука была качественной, но недолго. Вскоре после пуска старые рабочие покинули предприятие, а пришедшие им на смену не следили за качеством выпускаемой продукции, им важнее было количество. В 2005 году вновь восстановленная мельница снова «погасла».

Вот так происходили рождение и кончина Барковой мельницы в селе Новоивановка, которая устояла в годы Великой Отечественной войны, но была разрушена в мирное время.