Любовь с ароматом кофе и корицы. Волоконовец Иван Дерюга – о морских приключенияхСтатья

А сегодня передо мной огромная карта Мира на стене, стол и бумага, ручка и чашка кофе с корицей. А в мыслях у меня до сих пор волны и далёкий Индийский океан. Мне хотелось бы вновь вернуться на румбы рейсов моей морской жизни, ещё раз перечитать надписи на указателе судьбы и пойти другим курсом. Но нет! Некоторые моменты оставил бы неизменными. Где-то я прочитал, что главное в жизни – мечты. Да, это так. Не могу привыкнуть к горизонтам, окружающим меня на земле: полям, лесам, горам. Красиво, но не моё. Вот море – это да! Штормовые волны или зеркальная водная гладь, радуга на горизонте, таинственность ночной жизни бескрайних морских просторов, крики приветствия одиноких чаек. И бездонное небо вокруг!

На этот раз я уходил в рейс не как капитан, а как научный сотрудник Азово-Черноморского научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства на научно-поисковом судне СРТМ «Батайск». Рейс на 175 суток в экваториальную часть Индийского океана, в район Мальдивских и Сейшельских островов, для промысловой разведки тунца. На такие суда обычно приходили научные работники, и в вопросах поиска они задавали тон.

По вопросам разведки тунца часто выступал на конференциях в институте, писал статьи. Созрела идея договориться с директором института о переводе в аспирантуру, материал уже был собран на эту тему, и защитить кандидатскую. Потом снова вернуться на капитанский мостик, но уже в другом качестве. И тогда никакой представитель науки не смог бы мне «подсказывать», как вести на судне поисковую работу. Со службой мореплавания я договорился: чтобы не прерывать капитанский ценз в рейсе, буду дублировать капитана. А выписки из вахтенного журнала по окончании рейса представлять им.

Капитаном судна был мой друг – Анатолий Петрович Антипьев. Прохождение проливов Босфор и Дарданеллы, Суэцкого канала – это экзотика! Красное море, с его восходами и заходами солнца в пустыне, оставляет запоминающееся впечатление. Рейс проходил благоприятно: я собирал научный материал, надо было обобщить графики, таблицы, схемы. В водах вокруг Мальдивских и Сейшельских островов обитает восемь видов тунца: желтопёрый, полосатый, пятнистый, макрелевый, синий, большеглазый и другие. Если попадалась меч-рыба, рыба-парусник, акулы – это было хорошо, но не имело промыслового значения. Заходили в порт Виктория, столицу Республики Сейшельских Островов. По согласованию с правительством, делились информацией о поиске и добыче тунца.

Мне нравились одинокие необитаемые острова Сейшел. Иногда приходилось их неофициально посещать. И на этот раз перед заходом в порт я попросил Петровича высадить меня на остров «дикарём». Испытать ощущение первозданной природы – дикое блаженство. У Петровича на лице застыло немое удивление... Но потом с улыбкой предположил: наверное, хочешь корицей запастись? С тобой не соскучишься, давай твой план.

Естественно, он у меня был готов, там были указаны материалы для обработки, перечень необходимых вещей, продукты и прочее. Пробежав глазами текст, Петрович добавил: «Возьми ракетницу с патронами в виде оружия».

Какая ответственность при этом ложилась на капитана, знал только он. А ещё за годы нашей дружбы он усвоил, что по жизни я плыл не по течению и не против течения, а туда, куда моя неспокойная натура звала.

Петрович упомянул корицу неслучайно. Суть дела в том, что кофе я пью только с ней, и мёд, и мыло или лосьон после бритья покупаю или готовлю только с корицей. Моя каюта всегда была наполнена её ароматом с необычайно сладкими, теплыми, пряными нотками.

Вот и высадка на остров. Оставив на берегу вещи, решил обойти и познакомиться с местом моего обитания. Соорудил гамак, потом собрал для костра листья, коряги. На ночь его не разводил, дабы не привлечь к себе внимание посторонних.

Ночь, темнота, отблески на воде, яркие звезды на чёрном небе. Иногда, оставляя за собой фосфоресцирующий след, пролетала комета. Я познавал магию таинственного одиночества. Рядом было море с его чарующим дыханием, клочок земли, крики или воркование птиц на пальмах. От избытка чувств мне не спалось.

Даже звёзды, казалось, устали ждать рассвета. И вот он наступил перламутровым сиянием в зените. В котелке заварил кофе с корицей, галеты с консервированным сыром украсили мой завтрак. Где-то читал, что морская жизнь – это непостижимое сочетание трудностей, опасностей и беззаботности. Вот в таком беззаботном состоянии пребывал и я.

День провёл спокойно. Не надо было никуда торопиться, за что-то отвечать, и я читал свои тетради, рассматривал пальмы, на какую бы забраться за кокосами. В обед разогрел банку тушёнки с перловкой. Снова тетради. Обход более пристальный завершился познаниями, что вокруг острова много коралловых рифов. Чистота воды позволяла видеть ярких рыбок, шустрых крабов. Подошел к своей «стоянке». Забрался в гамак и уснул. Спал крепко. И снилось, что я кому-то говорю: «Доброе утро, любимая», и что бужу её поцелуями. Надо ж такому быть! Тревожные крики чаек и других обитателей пальм прервали мой волшебный сон. Это волнение передалось и мне. Решил пройтись в сторону их крика, вооружившись ножом и ракетницей.

Подойдя ближе, услышал шум и возню в воде. Одинокий человек пытался выбраться на берег. Как действовать? Вдруг женский голос на чистом русском языке произнёс «уменьшительно-ласкательные» слова. Надо же! Услышать в таком диком уголке ненормативную русскую лексику! Я направился к воде. У берега, из полузатопленной резиновой лодки пыталась выбраться женщина. Увидев меня, она по-английски спросила: «Кто вы?». Я решил поиграть и назвался голландским именем Игнаас. Помог ей выбраться на сушу и лодку вытащил. Это был плот типа нашего ПСН-6 (плот спасательный надувной).

Девушка опасливо смотрела на меня, ещё бы – вооружён ножом и пистолетом-ракетницей, настоящий пират! Она сбивчиво пояснила, что плот отнесло от самолёта течением или ветром, вёсла она потеряла. Узнал, что она стюардесса из Страны Советов. На вопрос, как ваше имя, ответила: «Людмила».

«Оно длинное и неудобное для меня. У нас в Голландии короткие имена. Разрешите, буду величать вас Мила».

Я быстро вживался в роль. Пытался придать разговору голландский оттенок. Мои знания английского позволяли  вести разговор, доступный для собеседника. За годы морских скитаний я встречался с моряками из других стран и знал разговорный диалект. Решил держаться надменно и вальяжно.

«Мила, пойдёмте к моему биваку, буду приводить вас в чувство».

Вид у неё был, как у мокрой, потрепанной курицы. Не каждому мужчине дано перенести ночное скитание по лабиринтам между островами. Да к тому же, без вёсел не пристанешь к берегу. Да и плотик, зацепившись где-то за кораллы, получил повреждения и был уже наполовину спущен. А тут ещё встреча с пиратом…

Еле переставляя ноги, Мила устало плелась за мною вглубь острова.  Блузка, шорты и тапочки – вот и весь её незамысловатый наряд. Однако усталость не отразилась на красоте девушки. Она была стройна и изящна. В душе у неё ещё не прошёл пережитый страх, а здесь мужчина, тайком смотревший на неё с теплотой и нежностью.

Я – искатель приключений, и Она – моё украшение на этом острове. Я невольно продолжал любоваться милым созданием. Вы скажете: «и заиграла в нём морская кровь», тем более в роли пирата…

Сварил кофе. Напиток был горяч, и мне казалось, начал успокаивающе действовать на Милу. Её усталость и настороженность были неподдельными. К тому же, блузка и шорты от солёной воды коробились, волосы слиплись и торчали в разные стороны. Погрузившись в свои мысли, девушка смотрела на огромное пространство воды, ярко сверкающее под лучами только что поднявшегося солнца.

«Вам надо искупаться и привести себя в порядок», – сказал я.

Из своего парусинового мешка я достал полотенце и рубашку, поднял корягу, напоминающую палку, и мы пошли к воде. Сквозь водную гладь простирались коралловые луга и пестрые клумбы. Мила выразила желание войти в воду поглубже. Я же стал впереди девушки, посоветовав не снимать обувь, ведь мир океана непредсказуем, всё может быть: и барракуды, и водяные змеи, и другие морские твари.

Море было спокойным, а вот я находился в водовороте мыслей и чувств к милому созданию. Мила вышла на берег, где сняла блузку и шорты. Убедил взять её рубашку и полотенце, но предварительно велел умыться пресной водой из анкерка. Процедура трогательная: по её лицу струились потоки маленьких ручейков. Я встретился с её взглядом, выражавшим одновременно любопытство и признательность за спасение.

Её проникновенный взгляд не давал мне покоя.  Хоть и представился пиратом, но, как пишут о них: «На губах – отрава злости, а в сердце – скуки перегар», с моим истинным образом он никак не сочетался. И Мила, видимо, это понимала. О, Господи, как мне хотелось открыться ей!

Спросил, как она здесь оказалась. Ответ не удивил.

«Прилетела в Викторию. В посольстве организовали экскурсию на острова на гидросамолете. Компания была весёлая и шумная. Два плотика обеспечивали купание и связь с островом. В сумерках  решила одна доплыть до острова, но потеряла вёсла. Звала на помощь, но мой голос не был услышан. Меня кружило между островами, а плыть ночью в открытой воде боялась. Очень повезло, что прибило к вашему острову»

В тропиках солнце имеет особое свойство. Оно глушит всякое трудовое рвение. И пока оно ещё не накалило воздух, я решил приготовить еду в чугунном бачке. Попросил Милу собрать хворост и листья для костра, а сам отправился кокосы добывать.

Природа не любит пустоты, она должна чем-то заполняться. Общение начал с себя. Рассказал, что в прошлом был садовником в университете, учителем географии в колледже, потом подружился с вольными ребятами и ушёл туда, где шум волны и неизведанные дали. Я начал пробуждать, как мне показалось, у Милы интерес. Говорил, что юность сделала меня терпеливым, хладнокровным и уравновешенным, что познал магию монотонного существования между небом и морем, что приходилось встречаться с разными людьми, что познал взыскательность моря с его прозаическими и романтическими оттенками. Рассказывал о том, что приходилось заниматься перевозкой контрабандных грузов, лёгким пиратством, воровать сети и яруса с добычей, бороздить экзотические уголки морей с богатыми путешественниками и многим другим. Так, незаметно, за моими небылицами прошло время. Предложил ей чай.

«Нет, лучше кофе с корицей», – ответила она.

Я налил в пиалы-кокосы немного спирта, объяснив, что так надо для снятия стресса. Она пристально смотрела на меня, как бы изучая. Я же продолжал играть свою роль. Сказал, что я пират с сердцем милого ребёнка и что первым выпью за вас, красотка Мила. И выпил! Сохраняя полнейшее  спокойствие, запил горячим кофе с корицей. Хмелея от спирта, я говорил:

«Не смотри на меня так пристально, ведь в твоих глазах, как в тучах, и молния есть, и слеза»

Рассмеявшись, она выпила спирт и запила кокосовым молоком. Неразгаданная женская душа. Для меня это было так неожиданно. И каша была вкусной, и обжигающий кофе, и сон её в тени пальм в гамаке.

Рядом пролетел самолет. Мне нельзя было привлекать внимание, поэтому занялся хозяйственными хлопотами: вымыл котелок, затушил костёр. Так прошло порядка четырёх часов. Пробуждение Милы.

«Добрый день! Чашечку кофе? Как вам спалось?»

В её глазах читалось спокойствие в душе. Держалась скромно, вопросы задавала по ходу беседы. Вид у неё был свежий и прекрасный. От солнца всё вокруг дышало жаром. Пригласил свою даму на прогулку за кокосами. По пути рассказывал морские истории. На её вопрос, почему один на острове, сказал, что на период стоянки судна попросил капитана высадить меня на остров. Через несколько дней меня заберут.

Как в переводе выглядело моё повествование, что поняла Мила из этих слов? Находясь рядом с ней, меня уносило в другой мир, где нет берегов и нет дна. И тут я выпалил:

– Вы знаете, Мила, команда вас встретит тепло и предложит разделить путешествие по морям с нами. А мне, возможно, будет присвоено звание «доктора».

– Почему? – с любопытством смотрела на меня Мила.

– Если я проведу операцию по обладанию вашим сердцем, команда присвоит мне это звание, я зацелую вас допьяна, в благодарность.

Надо было видеть её глаза! Не ускользнуло от меня и то, что в тени ресниц читалось выражение сосредоточенности, строгости и пытливости. Еще бы! Ишь, куда замахнулся.

Я приказал себе сменить тему, чтобы не выдать себя раньше времени. Дальше рассказывал о Голландии, интересных названиях островов: Четверг, Пятница, Суббота. Перешел на виды рыб: клоуны, ангелы, бабочки, кошки, лоцманы, прилипалы и другие. Миле захотелось кофе.

«Пожалуйста, с корицей. Но сначала мне надо искупаться. Душно и воздух, хоть и с моря, но перегретый солнцем».

Я смотрел на девушку и понимал, что она пробуждала во мне всё большую симпатию. Открытое лицо, улыбка, серьезность, когда она говорила рассудительно, со сдержанным откровением. Но я не мог дать волю своему воображению, притронуться к её волосам.

Поблагодарив за обед, она, прищурив свои красивые и пытливые глаза, вдруг спросила:

– А чем питаются пираты, что они пьют и какие тосты произносят?

– В меню пиратов разнообразие живности морской: рыба, морские черепахи, кальмары и креветки. На борту имеются рыболовные снасти: сети, яруса, ловушки. В прибрежных водах, занимаясь контрабандой, охотимся на крокодилов. В море увеселительных мероприятий не проводим, только на берегу. В дело идет и грог, и коньяк, и джин, и водка, и виски. Тосты у нас произносят только тогда, когда налито, а так просто они не произносятся. Вот налью вам, а вы выпейте за здоровье моих друзей-пиратов, а я – за ваше возвращение домой.

– И где же ваш пиратский тост?

У Милы, по-видимому, окончательно созрело сомнение: пират ли я?

Я начал издалека, а потом перешел ближе к тосту. Встал, посмотрел на морскую гладь и, находясь во власти воображения, процитировал:

«Я пью за ванты, паруса, якоря и клюзы,

За жаркие дамские поцелуи: японок, креолок и русских.

За их любовь, безграничную.

За целый мир, который можно обнять двумя руками».

«Пойду, пройдусь», – сказала она в ответ на мою пламенную речь.

Мысли крылатые, наполненные чувственностью к милому созданию, роились в моей голове. Понимая всю нелепость ситуации, продолжал вести себя на придуманный манер. Беспокоило, как выйду из создавшегося положения. Так,  в мыслях и переживаниях, я погрузился в сон.

Моё пробуждение произошло от тишины и жажды. Среди пальм высмотрел силуэт Милы. Поставил воду на костёр, и позвал «своё неземное приобретение» в образе девушки.

– На судне все такие, как вы? А из каких стран члены команды? И из Союза есть? – продолжила она допрашивать меня.

– Вован Лишневский из Одессы, Никола Симонов из Киева, Юра – из Беларуси. Из Польши – Юзеф, Ганс из Федеративной Германии, Георгий из Болгарии, Сава из Румынии, два француза – Ален и Серж, Веса и Лоно – финны, Нилс, Лорис, Стин, Торбен –  датчане, Барри, Дэвид, Асер, Букер – британцы. Ну, и другие славные ребята.

– А куда будет дальнейший путь?

– Пойдём на Мальдивы, сдадим вас властям. А если понравится команда, то предложим с нами по морям скитаться.

Тишина, в ответ ни одного слова. Чай с галетами Мила пила спокойно. Тревоги не было видно ни в лице, ни в поведении.

–  Хороший напиток получился, но кофе с корицей у вас намного лучше. – Такой похвалы, я не ожидал.

Ночь пролетела без замечаний. Утро опять началось с кофе с корицей. После обеда я ждал своих. После завтрака решил для команды заготовить кокосы, Мила вызвалась помочь. Потом обошли остров. Когда Мила пила кокосовое молоко, её глаза пристально смотрели в одну точку, которая, по её словам, двигалась. Точно! Это была мачта судна, находящегося за горизонтом, и оно двигалось в нашем направлении. Через некоторое время стало понятно, что это мои.

Судно подошло и легло в дрейф. По зеркальной поверхности водной глади к нам мчался вельбот. Я уже различал знакомые мне лица: второго помощника капитана Володю Носова, второго механика Валеру Емеца и боцмана Колю Симонова. Они смотрели в нашу сторону, уже были слышны их голоса. И что особенно обрадовало Милу, так это русская речь вдали от Родины, среди коралловых островов. Она поспешила к воде, я последовал за нею.

Товарищи приветствовали меня по отчеству, пожимали руки. Дружеские объятия. И как же не хотелось мне в этот момент смотреть в глаза Миле. По инерции обнял и её, что вызвало удивление на лицах моряков, а у Милы, наверное, переполох в душе. Чувствовал себя открытым всем ветрам, но в то же время не знал, что говорить. Молчал «пират-голландец».

В двух словах я объяснил Петровичу ситуацию, показывая на дно баркаса, где лежал сдутый ПСН-6 с самолета. Милу определили в отдельные покои со всеми удобствами. Да и я отпросился у капитана привести себя в порядок, сказав, что потом зайду в каюту, чтобы решить, как быть дальше.

Через время  подробно изложил события, произошедшие на острове. Ему было всё понятно, кроме моей роли актёра-пирата.

– Вот и думай, что знаешь друзей! – смеялся капитан. – Мне бы такое в голову не пришло! Кто бы мог подумать, что ты устроишь целое представление. Она тебя не побила?

– Верила, но порой казалось, что вот-вот меня раскусит.

Обсудили, как дать весть о спасении девушки. Поднялись с Петровичем на ходовой мостик и  сделали запись в судовом журнале: «Легли на курс 157 градусов. Через два часа увидели на острове человека, подающего сигнал бедствия. Легли в дрейф, спустили вельбот, забрали с ПСН-6 гражданку СССР, стюардессу с гидросамолёта Людмилу Александровну Смирнову».

Петрович убыл с листом в радиорубку договариваться со спасательной станцией Сейшел о встрече.

И вот мы остались вдвоем. Я рассказал, как оказался на острове. Извинился за то, что  предстал перед ней в роли «пирата», разыграв её. Сказал, что плохой актёр, но Мила ответила, чтобы и дальше оставался в этой роли.

Вы уж извините за искренность. Наши жадные губы и шальные руки, крепкие объятия. Она шептала, что присваивает мне звание «доктора». И поцелуи, поцелуи! Меня уносило туда, где не видать конца и края, где мир состоит из двоих. Боже мой, как она была прекрасна!

Мы легли в дрейф в ожидании гидросамолета. На палубе собралась вся команда. Редко ведь бывает на судне женщина. Разговоры, шутки. Людмила в центре всеобщего внимания. Я же был в тени, ничем себя не выдавая, хотя в душе бушевал шторм.

Мила! Нежданная, точно посланная с небес. Перед отправкой она попросила показать ей мою каюту и на обратном пути сказала:

– Маленькая, но уютная. И, конечно, пьянящий запах корицы!

– Мой любимый.

– Мне он тоже нравится!

Провожая её, сказал, что напишу письмо: большое, о встрече на острове. И начало ему будет: «Любовь с ароматом кофе». «И корицы», – добавила она, улыбаясь. Милая, нежная улыбка и взволнованный голос отчётливо говорили о том, что творилось у неё в душе. Мы обменялись адресами, договорились о встрече, поцелуй Милы поставил точку. Вышли на палубу. У борта покачивался вельбот. Она  попрощалась с командой, выразив благодарность в их адрес. Последние знаки взаимного внимания…

А теперь  надо разрядить обстановку, царившую вокруг меня и вызванную приключением на острове. Мой друг Петрович не возражал, чтобы я угостил товарищей своими «горячительными» напитками, которые он по моей просьбе приобрёл в порту Виктория. И, наконец, я прояснил всем  появление стюардессы-русалочки на острове, ведь не было ни одного человека, кто бы ни задал мне этот вопрос. А какое было оживление при обсуждении моего «приключения», и улыбки на лицах «братцев кроликов»!

Постепенно привёл себя в «меридиан»: море, небо, чайки, интересная работа. Иногда Петрович подшучивал надо мной. Тысячу раз пожалел, что рассказал ему о звании «доктора». Теперь, в свободную минуту, приглашая к себе в каюту на чашку чая или кофе, капитан обращался ко мне со словами: «Доктор, прошу вас!»

Дома меня ждали письма Милы, наполненные теплотой, добротой и нежностью. Отвечал взаимностью. Жаль, что не мог её поцеловать. Как же мне хотелось перевести часы назад!

Один раз она смогла заехать на несколько дней в гости. Моя привязанность к морю не позволяла переехать к ней, в Москву, родом она была из Пятигорска, воспитывала дочь Леору Даниэлу. Постепенно наш эпистолярный роман сошёл на нет.

Сегодня считается установленным фактом, что любовь – земная территория, где женщины ориентируются лучше. Я же находился в водной стихии и был ветрами дальними объят. Что поделаешь, более половины моих друзей-товарищей пребывали в одиночном плавании. Доля прекрасная такая – ходить по морям!

Грянули исторические времена – деление державы на отдельные государства. Деление судов. Забвение науки. Эти глобальные перемены коснулись и меня: научно-исследовательские суда стали никому не нужны, их переделывали, продавали. Министерство рыбной промышленности России перепрофилировали в комитет по рыболовству, и я остался на берегу. Позвонил друзьям в комитет, предложили Владивосток. Дал волю своему воображению: я был капитаном, скорым на принятие решений.

Прошли годы. И вот Москва. Встреча с однокашниками.

– Куда пойдём?

– Есть тут одно знаковое для тебя место – кафе «Кофе с корицей», – сказал Толя Лаптев. – Всё, как ты любишь, уют в морском стиле.

Нас семь человек. Расположились за сдвоенными столиками. Сначала любовались интерьером. Заинтересовала нарисованная на стене огромная географическая карта Мира с романтически вписанными сюжетами. Нигде такой не видел. Мы все были овеяны воздухом дальних странствий. Блеск в глазах у каждого из нас от воспоминаний! Жизнь-то наша проходила «по шарику». Все были в восторге от встречи. Естественно, привлекли внимание других посетителей своей шумной компанией. К столику подошла девушка-администратор, и так обходительно: «Что вам предложить? Какой у вас праздник?» Она стояла за моей спиной.

– Виновник торжества – он, – указали друзья на меня.

–  Вы будете чай (пошли наименования), а кофе у нас один, фирменный, с корицей.

Повернулся к ней и обомлел. Не может быть! 

– Мила!!!

– Людмила Александровна? Это моя мама, она здесь хозяйка, я её сегодня подменяю.

Какое сходство! А улыбка, ну, конечно, мамина улыбка! Я смотрел на девушку и глазам своим не верил. Прошло столько лет, но тепло воспоминаний о ней до сих пор живо в моей душе. Удивлению Леоры Даниэлы не было предела! Девушка принесла нам кофе с корицей, а я попросил у неё карандаш и на карте, где находились Сейшельские острова, нарисовал якорь. Пояснил, что он встречается на иконах с изображением Святого Николая, привлекает благополучие, защищает от нечистой силы, даёт веру в будущее. Я ничего ей не рассказал, да и зачем. Меня ждали Владивосток и море...

У каждого моря свои волны: длина, высота, амплитуда, сила, цвет, запах и многое другое. А еще для каждого моря своя песня. У меня для целого Индийского океана:

«Пароход серый, серенький,

Черный дым над трубой,

Мы на ходовом мостике

Пили кофе с корицей

И целовались с тобой».