Из дневника танкиста. Волокончанин поделился с земляками фронтовыми записями отца

Фронтовые записи моего отца Никиты Ерастовича Крахмаля, уроженца Одесской области, долгое время хранились у мамы, Зинаиды Макаровны, которая перед войной из села Новорождественка уехала работать в Луганскую область. Потом в 80-х, когда она переехала в Запорожье к моей сестре Надежде, записи хранились там. А впоследствии Надя отдала их мне, сказав, чтобы я мог поделиться ими с родными и с теми, кого они заинтересуют.

Я почти ничего не изменил в них, только отдельные, чисто одесские слова и фразы подкорректировал для более точного восприятия. Очень жалею, что не смог раньше этого сделать. Но, как говорится, лучше позже, чем никогда. Вот некоторые разделы записей отца.

1941 год, июнь

Началась война с немецкими оккупантами. Почти все мужчины были мобилизованы в ряды РККА. Нас, несколько трактористов, как специалистов, оставили работать на полях колхоза. Женщины и девочки ушли на оборонительные работы. В деревне смутное время. Только одни старики собирались небольшими кучками, говорили о своих сыновьях и внуках, проклиная Гитлера за развязанную войну.

По большаку всё больше и больше двигалось на восток автомашин, тракторов, телег с людьми; много людей с детьми шли пешком, спрашивая дорогу к ближайшей деревушке. Невыносимо больно было наблюдать за такой картиной. Днём и ночью бывали налёты немецкой авиации, которые вели бой с нашими. Визг бомб, выстрелы и взрывы снарядов зенитной артиллерии, воздушный пулемётный огонь создавали ужасное настроение. Иногда, забираясь в бомбоубежище, мы взирали оттуда, как мыши из норы, за картиной воздушного боя.

Люди, вдохновлённые приказом великого Иосифа Сталина, поднялись на защиту Родины, отдавая все силы. Работать было очень трудно, но все работали честно и безотказно. На западе всё больше и больше поднималось зарево огня от боёв. Жуткий гул снарядов, взрывы бомб доносились до нашей деревни.

19 июля я на сноповязалке работал на уборке пшеницы. Наблюдая и спасаясь от немецких самолётов, продолжал свою работу. Лёгкий ветер дул с юга, подгоняя белесые горы туч, которые опускались всё ниже и ниже. Сырой морской запах давал понять, что с минуты на минуту будет дождь. Высоко над нами раздался гром, сверкнула молния, и начался тёплый летний дождь. Работу мы бросили и ушли домой.

 Это был последний день моего пребывания в своей родной деревне.

 Эвакуация

Дома никого не было. Примерно через час ко мне зашёл сторож тракторов Наум Максимович и сказал, что директор МТС зовёт всех к тракторам. Я поторопился и быстро пришёл к гаражу. Была объявлена эвакуация тракторов и техники МТС.

Ночью, разбивая грязь по улицам, под дождём, мы в кромешной темноте двигались в город Песчану. В пути было много препятствий. Мы потерпели поражение на станции Новоукраинка.

Часть товарищей рассеялась неизвестно куда. Нас осталось несколько человек и три трактора, и мы продолжали своё движение вглубь страны. В городе Днепропетровске встретились с некоторыми своими товарищами и вместе двинулись на восток.

25 августа сделали остановку в совхозе «Красный Октябрь» села Корсун Сталинской области, где стали работать по своим специальностям. Я был механиком на мельнице, а иногда и трактористом. Здесь познакомился с девушкой по имени Зина. Дружили мы хорошо, но недолго. Через месяц я получил повестку о мобилизации в РККА. Трудно было расставаться, но пришлось. На следующий день Зина со слезами провожала меня в город Орджоникидзе (Енакиево).

Через три месяца дороги, переподготовки и проверок нас отправили на танковый завод, где я работал токарем в десятом цеху под руководством мастера Иванова. После 19-ти суточного оборонительного боя за Сталинград нас заменила другая воинская часть, и нас отправили в Курган (Сибирь), где мы формировались. В Челябинске нас посадили на танки и отправили на фронт. Я был механиком-водителем танка Т-34. В феврале 1943 года мы держали бой за город Харьков, а в июле вели ожесточенные бои в районе Белгорода, на Курской Дуге.

Последний бой

7 июля был тяжёлый бой за деревни Неклюдово и Смородино. Я со своим экипажем стоял на охране моста, не давая немцам возможности переправиться через него. Около 10:00 мы сошлись в танковой атаке. Снаряды сыпались, как град. Дым и пыль не давали возможности ориентироваться в бою. Шум мотора нам глушили взрывы бомб и снарядов, только через смотровую щель всё было видно. Мой танк попал на место, где нас со всех сторон стали обстреливать немцы.

Не теряя своей храбрости, маневрируя на поле боя, я свой танк вёл вперёд. Мы подбили три немецких танка.

 В моей душе разгоралась ещё большая ненависть к врагу, и из моих уст вырвались слова: «Вперёд, за Родину! За Советскую Украину!». В этот момент вражеский бронебойный снаряд ударил в башню моего танка, и я потерял сознание. А когда очнулся, вспомнил про фотографию Зины и о документах, которые были в кармане гимнастёрки вместе с комсомольским билетом. Правой рукой я не мог произвести движений, пришлось левой открыть карман. Как сквозь туман, увидел, что фотография пробита осколком, а комсомольский билет облит кровью. У меня хватило сил повернуть голову вправо. Я увидел, что сидящий со мной рядом радист убит, башенный стрелок тоже убит, командир танка только оглушён. К нам ползком пробрался командир роты и вывел нас вместе с танком с поля боя. Мне сделали перевязку.

Это был последний день моего сражения. Я был ранен в правую половину грудной клетки, с повреждением костей ключицы, лопатки и мягких тканей.

Дышать мне было тяжело, со рта струей лилась кровь, а судорога до изнеможения сводила ноги и руки. Правая рука была в бездействии, подвязана, только концы битых костей, соприкасаясь, причиняли нестерпимую боль. От большой потери крови в голове шумело, в глазах сверкали огоньки, пот заливал лицо, и ничего не было видно, я будто ослеп.

Саратов, госпиталь

Меня направили в госпиталь. И на машине мы следуем по тракту Белгород – Новый Оскол. Остановились на два дня в лесу хутора Немцево, вблизи деревни Новорождественка, где жила Зина. Передать ей было никак нельзя, чтобы пришла меня проведать. И так пришлось, что меня направили в госпиталь в Саратов. Мне было очень трудно: два месяца я лежал, загипсованный от головы до поясницы, и три месяца без гипса. Медсёстры меня поили, кормили, умывали и ухаживали, как за ребёнком. Даже по моей просьбе писали письма к Зине.

Наши части гнали немца всё дальше на запад. О своих родных я не мог ещё ничего узнать. А с Зиной письменную связь имел. Она писала часто, и в каждом письме приглашала меня домой.

8 декабря 1943 года меня выписали из госпиталя. Я был еще очень слабый, но с помощью медсестёр до станции дошёл благополучно. По железной дороге поездом я следовал к своей Зине…

Мои родители прожили трудную, но интересную жизнь. Родили и воспитали нас, четверых детей: сына и трех дочерей. Я благодарен отцу и матери и не перестаю удивляться тому, как переплела судьбы людей та страшная война, победу в которой в этом году мы отметили в 75-й раз.