Свято помним и чтим! Фёдор Кравченко спас немало семей от раскулачивания

Хочу поведать о неординарном человеке, фронтовике, великом труженике, патриоте своей малой и большой Родины и просто о хорошем человеке – о своём свёкре. Я знакома была с ним всего пять лет, но добрая память о нём сохранилась у меня на всю жизнь. Я общаюсь с его земляками, они единодушны со мной и настоятельно просят меня воскресить память о Фёдоре Кравченко, донести её до нашей молодёжи. Почитаю за честь рассказать о нём.

Фёдор Михайлович родился в 1904 году в селе Борисовке Волоконовского района. Фронтовик, капитан, воевал на Волховском фронте. Умер 22 октября 1969 года. Похоронен на кладбище хутора Деркачи. Член КПСС с 1944 года. Орденоносец: ордена Красной Звезды и Трудового Красного Знамени. Таковы краткие анкетные данные, за скупыми строками которых целая жизнь, наполненная важными событиями, связанными с историей нашей страны.

Село Борисовка. Босоногое голодное детство быстро закончилось со смертью матери. Учился в церковно-приходской школе. Окончить 4-й класс не удалось: в один далеко не прекрасный день из волости приехали два жандарма и увезли учительницу. Больше её никто не видел. На этом закончились его «университеты».

Первые годы становления советской власти. Активиста Кравченко включили в состав комитета крестьянской бедноты. Главной задачей в годы коллективизации явилось раскулачивание богатых: у них отнимали всё имущество и ссылали в Сибирь. Из района приходила разнарядка – раскулачить столько‑то семей. Не выполнить поставленную задачу было нельзя, поэтому раскулачивали далеко не богатых, но трудолюбивых крестьян. Заседания комбеда проходили глубокой ночью, после чего Фёдор тайно пробирался к намеченным семьям и предупреждал: «Бросайте всё и уходите, сегодня же, иначе завтра будет поздно». Таким способом он спас несколько семей от каторги. Сегодня мы знаем, что это были перегибы в политике, которые заклеймил Иосиф Сталин в своей работе «Головокружение от успехов». Молодой человек нутром чувствовал, что такого не должно быть!

Трудовые колхозные будни. Парень обзавелся семьей, женился под стать себе – на круглой сироте. Оба работящие, рукастые, вскоре переехали во вновь образовавшийся хутор Деркачи, построили хатенку, обзавелись хозяйством. С ними проживал отец Фёдора – дед Михайло. Уникальная личность. Оставшись вдовцом в молодые годы, больше не женился. Прожил долгую жизнь – 98 лет. Родился в год отмены крепостного права – 1861 году. В семье сына был незаменимым помощником: вынянчил четверых внуков, следил за хозяйством. Грудных младенцев носил два раза в день в поле к матери кормить. Не было такого случая, чтобы он пропустил кормление. Умер в 1959 году. Был в твёрдой памяти, помнил всех царей, кого он пережил. На все имел своё мнение.

Великая Отечественная война. Фёдор Михайлович, как и подобает мужчине, превратился в солдата. Воевал на Волховском фронте. Север. Болота. Холод. О войне рассказывать не любил: «Лучше бы вам никогда её не знать!» О его воинской доблести говорят медали и орден Красной Звезды.

Вернемся в маленький хуторок Деркачи, занятый фашистами. В деревне объявился предатель-полицай. Кровавых расправ не устраивал, но над людьми издевался. Приглянулась ему бурёнка в хозяйстве у Кравченко: он забрал себе корову, взамен дал козу. Мать, плача, причитала: «Вернутся наши – ответишь за всё!». На что услышала: «Не вернутся. Забудь и думать. Немец уже в Москве!». Ошибся малость, подлец! Прогадал. Возвратились наши. Из воспоминаний Кравченко-младшего:

«Уходило на войну много мужчин, вернулись – единицы. Их встречало всё село. Женщины обнимали, плакали, причитали; каждая спрашивала о своём: не видел ли, не слышал ли, не встречал ли моего на дорогах войны? Стон стоял на всю округу. Беда была одна на всех. Жутко было для детской психики – мы громко ревели. Отец первым делом вернул корову. Мать, добрая душа, заволновалась: надо отдать козу. На что отец сказал решительно: «Нет! Перебьётся! Козу отдать в Екатериновку – у одной вдовы четверо детей пухнут с голоду!» Так и поступили. Полицай с семьей вскоре выехал из хутора. У людей было обострённое чувство гнева, и этой семье не осталось места среди односельчан».

Хуторяне единодушно избрали Фёдора Михайловича председателем колхоза. Он оставался на этом посту вплоть до укрупнения колхозов в середине 50-х годов. За высокие показатели в производстве зерновых культур он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Своей заслуги в этом не видел – относил на счёт плодородия земель. Он верил в людей, а они верили в него.

Из воспоминаний односельчанки Пелагеи Алексеевы Котышевой. Передаю её взволнованный рассказ почти дословно:

«Тяжёлая голодная весна 1946 года. Бескормица. Соломенные крыши сараев пошли на корм скоту. Отчаявшись, я украла вязанку соломы на конюшне и несу домой. Было раннее туманное утро, в двух шагах ничего не видела. И вдруг столкнулась с председателем колхоза, торопившимся на конюшню, на наряд. С перепугу я выронила вязанку и поздоровалась с ним. Он почесал затылок и спокойно сказал: «Хочешь, отнеси вязанку на конюшню, хочешь – неси домой». И ушёл. Я долго приходила в себя, знала, что за вязанку соломы или за два бурака с колхозного поля давали два года тюремного срока. Но решила отнести вязанку домой. Потом долго дрожала: мне казалось, что за мной вот-вот явится милиционер. Этого не случилось. Зато я всю оставшуюся жизнь была самой примерной колхозницей, не гнушалась никакой работы, работала до седьмого пота, не унесла с колхозного поля ни одного колоска. Я всем своим поведением и отношением к работе искупила свою вину, своё «преступление». Фёдора Михайловича давно нет в живых, но я его до сих пор мысленно благодарю за то, что не упёк меня в тюрьму».

Вот эпизод из военной жизни, из его скупых рассказов. Апрель 1945 года. Территория Германии. Советское военное подразделение вошло в поместье зажиточного немецкого бауера (крестьянина). Сам бауер с семьей скрылся. В его мастерской солдаты обнаружили роскошно накрытый стол, в центре стола – пятилитровая бутыль спирта. Солдаты готовы были наброситься на это богатство, но тут на пороге появился капитан и громко скомандовал: «Не трогать! Стрелять буду!» И первым делом расстрелял бутыль. Солдаты озлобленно взроптали. Капитан приказал принести кота. Дали ему кусочек колбасы. Кот, не успев его съесть, начал корчиться в судорогах и через несколько минут околел. Вся пища и спирт были отравлены сильнейшим ядом. Солдаты притихли, ошеломленные и удручённые: они были на волосок от нелепой смерти. И это тогда, когда слово «победа» уже звенело в воздухе! Этим капитаном был Фёдор Михайлович Кравченко. Из всего изобилия инструментов в мастерской ему приглянулся оселок (инструмент для заточки ножей). Он положил его в свой планшет – с ним и вернулся домой. Разделив его на три части, подарил каждому сыну. В нашей семье все знают эту историю. Мой сын бережно окаймил оселок ободочком, сделал ручку, и оселок давно уже занимает почётное место в гараже и свою исправную службу несёт до сих пор. Поистине, нетленная память!

60-е годы. Люди распрощались с нищетой, трудодень перестал быть простой палочкой – он налился тучным колосом – колхозники стали получать много зерна, забыли страшное слово «голод», стали лучше одеваться. В домах появились телевизоры, во многих дворах – мотоциклы. Преобразились села: появились добротные избы, крытые шифером. Люди поверили в свои силы. Все эти преобразования коснулись и хутора Деркачи. Здесь построили репродукторную свиноферму, которая снабжала молодняком не только свой колхоз, но и соседние сёла. Фёдор Михайлович построил на ферме настоящую русскую баню по образу и подобию с северной баней (пригляделся на фронте): с каменьком, с парком. Обслуживал её сторож фермы. Топилась по субботам: до обеда мылись мужчины, после обеда – женщины. Вход был свободный. Люди после бани, как слова молитвы, произносили слова благодарности Фёдору Михайловичу. В селе все, и стар и млад, величали его по имени-отчеству.

О религии. Как член партии, он был далёк от религии, но уважал чувства верующих. Знал все церковные праздники, но никогда не придерживался их. Его Богом был Труд. Главным недостатком советской власти он считал то, что она рьяно выступала против религии, против церкви. Разрушение храмов он считал кощунством.

«Церковь отделена от государства. Но людей, посещающих её, не отделишь от государства. Нужно, прежде всего, думать о людях», – так рассуждал он, и хотя мало обучался грамоте, был интересным собеседником.

И ещё один штрих: я давно заметила, что его сыновья, уже будучи взрослыми мужчинами, никогда не выражались дурными словами при отце. Я поинтересовалась у деверя, что это за феномен такой. Он объяснил просто: «Отец никогда не ругался при нас матом, и мы не смеем при нём». Вот бы нынешнему поколению взять такой пример на вооружение. Я этого ему очень желаю! Хорошему учиться никогда не поздно.

Жизнь, хоть и медленно, но налаживалась. Но тут на людей обрушилась новая беда: началась очередная политическая кампания – объявили о неперспективных сёлах, то есть селах без будущего. В газете «Колхозная правда» опубликовали их список. Хутор Деркачи тоже в нём значился. И началась среди людей смута: куда податься? Село стало постепенно умирать. Фёдор Михайлович был ярым противником этой политики: люди уезжают в город, а кто их будет кормить? Кому на земле работать? Время доказало его правоту.

Много лет он возглавлял строительную отрасль в колхозе. Под его руководством были построены многие хозяйственные и культурные объекты в селе Грушевка. Он не знал выходных, тем более отпусков. Ни одного дня не почувствовал себя пенсионером. И умер на трудовом посту. Тяжёлая болезнь скосила его за два месяца. Его больничный лист так и остался незакрытым. Он ушёл из жизни в год, когда родился его младший внук.

С тех пор в нашей семье ведётся двойной отсчет времени. И так уже более 50 лет. Мы помним этого замечательного человека, уважаем, почитаем, он в наших делах и помыслах. Человек жив, пока о нём помнят!

Евгения Кравченко, ветеран педагогического труда (Пятницкое)