Его стихия – вода. Житель Волоконовского района покорил морские глубины

Во все времена мальчишки грезили морем, но далеко не все жители нашего сухопутного района видели, как оно бушует и злится, как заливается смехом, целуя волной берега. Что уж говорить о подводном мире – не самой лучшей среде обитания для человека. При погружении на глубину всего одного метра увеличивается давление на человеческий организм. Вода плотно сдавливает тело, становится трудно дышать, а если ещё и работать под водой нужно, то за три часа водолаз тратит столько энергии, сколько слесарь шестого разряда за неделю.

Кто бы мог подумать, что Пётр Щеголев, родившийся и выросший в селе Красное Городище – местности, где водных объектов и близко нет, станет профессиональным водолазом. В самый разгар лета 13 июля 1945 года во время полевых работ Матрёна Борисовна (носившая под сердцем третьего ребёнка), почувствовав боль в животе, присела у стога сена, и у неё начались стремительные роды. Мальчик появился на свет без квалифицированной медицинской помощи, да ещё и под, откуда не возьмись, спустившийся с небес сильный дождь. Видимо, это и определило водную стихию новорождённого. Позже Матрёна Борисовна и Семён Стефанович Щеголевы дали жизнь ещё восьмерым детям. А за воспитание всех 11-и женщина была удостоена медали «Мать-героиня». Все дети росли любознательными, они получили разные профессии. Пеёр после окончания семилетки уехал на Донбасс, где поступил учиться в ремесленное училище, а в 19 лет его призвали служить в ряды Военно-Морского флота.

Водолазные правила написаны жизнями

Это Пётр Семёнович усвоил, когда из 800 новобранцев его отобрали в 39-ю аварийно-спасательную школу (снабжающую все флота водолазами): вначале в группу подводников, а позже – водолазов-глубоководников. Ребят сразу предупредили, что флоту нужны квалифицированные водолазы. Поэтому их не беспокоили тревогами, а требовали только отличных знаний – до обеда изучали теорию, во второй половине дня совершали погружения под воду. По окончании годовой учёбы подводников стали распределять по флотам, а отличников и Петра Семёновича оставили для подготовки на инструкторов легководолазного отдела. Получив права инструктора, в обязанности которого входило оказание практической помощи водолазам в организации водолазной службы и обучение подводников спасаться в аварийном состоянии, Петру Семёновичу предложили выбрать место прохождения дальнейшей службы: в Туапсе, Риге и Владивостоке. Он выбрал последнее. Служба была тяжёлая, но интересная. На Тихоокеанский флот его взяли старшим инструктором вололазов-глубинников. За четыре с небольшим года Пётр Семёнович выполнил сложнейшие работы, проявив своё водолазное мастерство на Каспийском, Охотском, Балтийском и Японском морях; реках – Волге, Амуре, Енисее. Некоторое время старшина первой статьи служил в Индонезии на острове Ява, в портовом городе Сурабая. Участвовал в экспериментальном спуске на самом современном по тем временам спасательном судне «Жигули», оснащённом спасательным колоколом, наблюдательной камерой и батискафом.

Спокойствие, только спокойствие

Демобилизовавшись, Пётр Семёнович устроился на шатурноспасательную станцию. Позже от горкома комсомола получил путёвку в Министерство среднего машиностроения, другими словами – в систему военно-промышленного комплекса страны.

«К тому времени я уже многое знал и умел, но на такие работы, которые нам приходилось там выполнять, мне ещё шесть лет пришлось обучаться с настоящими асами, которые и морские пучины покоряли, и войну всю прошли. Нюансов в нашей профессии очень много, но самое страшное, что может случиться с водолазом, – это паника. Когда человек паникует, то делает непоправимые ошибки. В моей практике возникало несколько жизненно-опасных ситуаций», – поделился воспоминаниями Пётр Семёнович.

Трудился он не в одиночку. Помогала группа обеспечения, которая находилась на берегу.

«Как‑то мы работали в закрытом городе Челябинск-40 (ныне Озёрск), в 1957 году там произошла первая в СССР радиоактивная авария. Более 30 лет данные о крупномасштабном загрязнении хранились под грифом «совершенно секретно», и лишь после аварии на Чернобыльской АЭС под гнётом общественного давления о них начали говорить. Так вот, зимой в этом краю озёр мы вели трубопровод через болото, окруженное скалами. Вырубили просеку, на берегах поставили лебедки, бросили тросы, ковшом стали чистить торф. И вдруг тросы оборвались. Ну, что делать? Пришлось идти под воду мне. Видимость в болоте под толщей льда нулевая. Копал-копал, а стенки траншеи обвалились, меня сомкнуло болотной трясиной. Я оказался как бы погребённым, и всеми силами начал карабкаться наверх. Чувствую, сам не справлюсь, дал команду ребятам, что есть силы тянуть за кабель связи и шланг, а сам рымом (ручкой на шлеме) стал упираться в толщу льда. Давление было такое, что думал переломлюсь весь, но выбрался. Ребята очень испугались за меня, стояли белее стены».

Работа водолаза сопряжена с различными форс-мажорными обстоятельствами. Однажды даже Новый год моему герою пришлось встречать под водой. В Первоуральске тогда затопило шахту, и водолазов экстренно туда командировали.

На глубине 160 м

Всего на несколько минут человек может задержать дыхание, а для глубоководных длительных погружений необходимо дополнительное снаряжение и запас смеси газов. Самая большая глубина, на которую Пётр Семенович опускался, испытывая дыхательные смеси, – 160 м.

 «При погружении газы очень быстро насыщают кровь, а через кровоток – и все ткани организма. При этом обратный процесс, называемый «рассыщением», происходит очень медленно. И если с глубины сразу подняться на сушу, кровеносные сосуды могут не выдержать. Например, соединяя трубы на 90-метровой глубине, «рассыщаться» под водой нам приходилось сутки. Да и вода воде – рознь. На море работать легко, а вот в реке вода мутная, как будто в замкнутое пространство попадаешь. При этом нужно помнить не только специальные сигналы, которые помогают ориентироваться под водой, но и в максимальные сроки выполнить определённый объём работ. А ещё если течение, как на Енисее и Ангаре, где нужно было не только самому удержаться на плаву, но и 12-ти атмосферным аппаратом промыть траншею», – рассказал мой собеседник.

Мелочей, на которые можно было бы закрыть глаза, в работе Петра Семёновича не было. Как и не было случайных людей.

Будучи человеком образованным, интеллигентным, общительным, добропорядочным, но очень скромным, он умолчал о своих наградах, которых за 31 год безупречной службы у него немало. Пётр Семёнович – ветеран труда, имеет медали: «100 лет Жукову», «В память 850-летия Москвы», «300 лет Российскому флоту», знак «За дальний поход». А одна из фотографий Петра Семёновича и его сослуживца занесена в музей Тихоокеанского флота – за то, что они отыскали на морском дне секретные документы в целости и сохранности.

На заслуженный отдых Пётр Семёнович вышел в начале двухтысячных, в этом году отметил 75-летний юбилей. Безусловно, профессия наложила отпечаток на его образ жизни. Прекрасно понимая, что организм, привыкший к постоянным физическим нагрузкам, в спокойном ритме долго жить не может, Пётр Семёнович продолжает активно работать. Только теперь не в водных глубинах, а на приусадебном участке в Пятницком, занимается кладкой печей и каминов, ездит на велосипеде. И обязательно один раз в год совершает водолазные спуски в Крыму.

Волоконовский район – это его люди. Серьёзно и на совесть они трудятся на благо процветания нашей необъятной страны, всем сердцем любя родные просторы и при первой возможности возвращаясь сюда.