Волоконовец Михаил Андреевич Писаревский: «Я жалею, что не смог получить образование…»

«Я жалею, что не смог получить образование…» – такими словами закончил нашу беседу Михаил Андреевич Писаревский.

Меня это очень удивило, и я в корне с этим не согласна. Да, диплома о высшем образовании у него нет, но знания, полученные в советской школе, уникальные, почерк ровный и красивый, текст изложен грамотно, понятно, пунктуация и грамматика – дай Бог каждому выпускнику вуза. Убедитесь сами. Михаил Андреевич принёс в редакцию вот такое письмо:

«Дорогая редакция! Узнав из газеты, что нынешний год объявлен Годом педагога и наставника, решил рассказать о своих учителях, которые учили меня грамоте в послевоенные голодные и холодные годы. Прививали любовь к нашей истерзанной войной Родине, к земле, на которой мы живём, называли её священной и учили добросовестно на ней работать. А ещё уважать, понимать и помнить людей старшего поколения, которое сумело победить фашизм гитлеровской Германии и смогло отстроить нашу разрушенную страну.

После войны в первый класс шли дети разных возрастов, с шести и семилетними учениками сидели за партой на четыре-пять лет их старше. Заканчивая начальные классы, многие отсеивались, уходили работать, кто на колхозные поля, а кто в свиноводческий совхоз «Волоконовский». Ферма находилась в полутора километрах от нашего посёлка.

Сколько труда и терпения нужно было педагогам, чтобы учить эту ватагу голодных, оборванных и босых ребят, к каждому найти подход, научить грамоте. Я считаю своих учителей посланными Богом, помню их и никогда не забуду.

Сейчас мне 84 года. Прошло 70 с лишним лет с той поры, когда я был учеником, но они в моей памяти – как будто вчера давали задания на дом и спрашивали выученные уроки.

Первая моя учительница – Екатерина Петровна Носатова. В послевоенные годы она жила со своей семьёй в маленькой комнатушке, пристроенной к школе, в селе Красный Пахарь. В школе был только один кабинет, до обеда в нём учились первый и третий классы, а затем – второй и четвёртый.

Я был не по годам смышлёным пацаном. Как самого младшего, Екатерина Петровна любила и оберегала меня, словно собственного сына. В послевоенное время даже в своих хатах нечем было топить, а о школе никто не заботился. Так и учились в неотапливаемом классе, на стенах и потолке которого был иней, образовывавшийся от нашего дыхания. Писали чернилами, сделанными из сажи, свекольного сока. Но они замерзали, и приходилось держать самодельные чернильницы в ладонях. Замерзшие пальцы не могли их удержать, и Екатерина Петровна своим дыханием отогревала их, особенно у девчонок. Вспоминая это, пишу со слезами на глазах и ком подступает к горлу, а про себя говорю: «Спасибо тебе, родная, за твою любовь и доброту, с которой ты научила меня писать, читать и всему светлому, что мне пригодилось в жизни». А сейчас, когда она уже давно где-то в другом мире, я шлю ей любовь и тепло своей души и сердца, пусть они согревают её так же, как она согревала меня.

Продолжая учёбу в пятом, шестом, седьмом классах, помню и тех учителей, которые продолжали закладывать в моём сознании качества, чтобы жить грамотным, добросовестным, честным человеком.

Никогда не забуду Марию Васильевну Сазонову, которая учила меня математике. С мелом в руке у школьной доски она не только словом, но и примером объясняла любое решение сложных задач и уравнений. Как я говорил, были ученики намного старше меня, росшие без отцов, без должного воспитания, и иногда своей безалаберностью, самовольством и грубостью они доводили её до слёз. На несколько минут выходя из класса, учительница успокаивалась, возвращалась к нам и продолжала прерванный урок.

Хорошо помню и других учителей: Т.И. Головина преподавала русский язык и литературу, Е.Г.  Дворниченко –  историю, Е.М. Решетняк – географию, В.М. Таратухина была учителем физики. Всех их давно нет с нами, но они продолжают жить в моём сердце. К сожалению, продолжить учёбу дальше у меня не было возможности, и по окончании семи классов, в 13-летнем возрасте я пошёл работать, чтобы кормить своих младших сестёр и братьев, которых к тому времени у меня было шесть. Матери очень тяжело приходилось одной нас содержать, потому что отец не работал. Он был инвалидом с детства и передвигался с помощью костылей.

С благодарностью вспоминаю и учителей, которые учили моих детей. Первой учительницей у них была Мария Евсеевна Фесенко. С большой охотой и радостью дети бежали в школу, к своей учительнице. Не знаю почему, но моих детей она любила так, как любила меня моя Екатерина Петровна. С отличными знаниями они пошли учиться в Верхне-Лубянскую школу, где продолжали обучение у замечательных учителей, таких, как Дина Тимофеевна Бут, Алексей Стефанович Федосеенко, Зинаида Петровна Федосеенко. Десятилетку они оканчивали в Ютановской средней школе, где учителя Галина Николаевна и Александр Алексеевич Щуровы, Людмила Максимовна Реполовская, Галина Петровна Дмитриенко, Любовь Васильевна Стародубцева, дали свои знания. В результате оба моих сына с лёгкостью поступили в высшие учебные заведения.

Вечная память ушедшим из жизни педагогам! А живым – мой земной поклон и сердечное спасибо за ваш труд. Счастья вам и семейного благополучия, здоровья на многие годы и мирного неба над головой».

Михаил Андреевич также пишет стихи. Его знают многие наши читатели, но мне посчастливилось познакомиться только сейчас. Это человек непростой судьбы, большого трудолюбия и доброй души. Любовь к жизни и благодарность за любой её поворот, осознание тягот и потерь, обретения и счастья – всё в этом человеке гармонично слилось.

В его детских воспоминаниях остались редкие игры на улице, которые были единственным развлечением.  Для игр у тогдашней детворы не было времени и даже сил. Детские руки постоянно были в мозолях от тяжёлого труда. Но ничего не поделаешь, такое время досталось этим детям.

«Книг тогда почти не было, поэтому  запоминал всё с первого раза, на уроке», – сказал Михаил Андреевич.

Действительно, тяга к знаниям и учёбе в нём была сильна, и эта любознательность не исчезла с годами. К сожалению, оставив учёбу, он пошёл работать, чтобы кормить семью. Детство на этом закончилось. Спустя время женился. Правда, как признаётся сам, за женой Антониной пришлось долго ухаживать, доказывать свои намерения. Молодые жили в сенцах в доме у тёщи, где было холодно, и Михаил старался нагреть половину кровати жены, прежде чем она ляжет спать. В 1957-м году отучился на тракториста и пошёл работать в совхоз «Волоконовский». К работе, как и к учёбе, подходил скрупулезно. За это его ценил председатель Кузьма Григорьевич Фомин. И новенький трактор, который не совсем справедливо отдали родственнику какого-то начальника, вскоре передали ему. Как-то, на первомайский праздник пахал от восхода до заката и вовсе не ожидал увидеть председателя.  Кузьма Григорьевич очень удивился качеству пахоты – правильная глубина, прямые борозды, да и сорняков почти нет. Спросил: «Как ты это делаешь?». «Да пашу «на грака»», – ответил Писаревский. Думаю, многие поймут, как это. Именно за такой подход к делу, за немыслимые по тем временам показатели (почти 80 га за два дня!), победы в конкурсе пахарей, бережное отношение к технике Михаил Андреевич награждался не только благодарностями руководства, но и ценными подарками.

В 1966 году у них в доме появилась стиральная машинка «Волга», она и сейчас в рабочем состоянии. Покрытую камышом крышу дома перекрыли шифером. На очередных соревнованиях по пахоте Михаил Андреевич Писаревский занял второе место. Как пашет наш трудяга, собрались посмотреть все участники соревнований. За эту победу получил телевизор. А за победу в соревнованиях по междурядной обработке в награду получил мотоцикл. За всю свою трудовою деятельность в совхозе, бригадиром на свиноферме в селе Малиново не раз награждался Почётными грамотами, имеет медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», знаки «Ударник 9 пятилетки» и «Победитель социалистического соревнования», звание «Ветеран труда».

Вместе с письмом Михаил Андреевич Писаревский принёс в редакцию блокнотик со стихами.

Как поэзия пришла в вашу жизнь? – спрашиваю у собеседника.

Первое стихотворение написал про Ленина и принес редактору Николаю Архиповичу Заколодному.

Николай Архипович был очень мудрым, дальновидным руководителем. Оценки стихотворению не дал, лишь сказал, что про вождя социализма не берутся писать даже маститые поэты. И как-то оставил Михаил Андреевич это занятие. А потом муза вернулась, только уже в образе воспоминаний и переживаний из собственной жизни.

Признание

Край родной мой, моя Белгородчина,

Жить в разлуке с тобой не смогу.

Я люблю тебя, милая вотчина!

А за что – разгадать не могу.

Белогорье мое соловьиное,

Жизнь тебе посвятил я свою.

О тебе я с тоской журавлиною,

О любви свои песни пою.

Я люблю наши белые хаты,

Ручеек, что журчит по селу.

Я люблю и мосточек горбатый,

На который выносят золу.

Я люблю соловьиные трели,

И задорные песни люблю.

Я люблю и дожди, и метели,

И от этой любви во хмелю.

Я люблю вас, родные просторы,

И в цветах вас люблю, и в снегу.

Я люблю ваши белые горы

И вовек разлюбить не смогу.

Я люблю свою родину милую

Так, как любит дитя свою мать.

И не сможет никто даже силою

У меня Белогорье отнять.

Край родной мой, моя Белгородчина,

Жить в разлуке с тобой не смогу,

Я люблю тебя, милая вотчина!

А за что – разгадать не могу.

Как я сказала в начале статьи, Михаил Андреевич посетовал: «Я жалею, что не смог получить образование…» А закончил он эту фразу так: «Но что было бы с моими братьями и сестрами, если бы я не пошёл работать...». Жертвуя собой и своими мечтами, мы часто живём ради других. Но в этом, возможно, и есть сакральный смысл жизни.